"Формат действующей программы МВФ уже не до конца соответствует потребностям сегодняшнего дня", – говорит в интервью РБК-Украина глава Нацбанка Андрей Пышный. Он рассказал, почему Украина нуждается в новых договоренностях с Международным валютным фондом, какие риски могут возникнуть в 2026 году в случае недостаточного финансирования со стороны западных партнеров и почему эмиссионное финансирование остается табу для Нацбанка.
Пышный также объяснил, почему инфляция замедляется медленнее, чем ожидалось, когда НБУ может снизить учетную ставку и как это повлияет на кредиты, курс доллара и экономику в целом. Глава НБУ также поделился мыслями о будущем е-гривны и перспективах ввести в обращение украинский "шаг" вместо копейки.
Об инфляции и факторах, давящих на экономику
– НБУ в конце июля пересмотрел свой макропрогноз, признав, что темпы инфляции пока выше прогнозируемых. Цель инфляции в 5% отдаляется как минимум на год – до 2027 года. Почему не удается обуздать цены?
– Нацбанк сигнализировал о ряде проинфляционных факторов еще в I полугодии прошлого года. Тогда мы остановили цикл снижения учетной ставки, поскольку видели, что плохие урожаи стали триггером для инфляционных процессов. Уже тогда наш прогноз предусматривал, что инфляция будет расти во втором полугодии 2024 года и в начале 2025 года. Это все есть в наших инфляционных отчетах.
Факторы, которые стимулировали проинфляционный импульс, прежде всего, были обусловлены плохими урожаями. Конечно, война также создала дополнительные расходы, которые перекладывались на цены. Например, разрушение россиянами нашей энергетики заставило предприятия инвестировать существенные средства в автономное энергоснабжение. Еще один фактор – очень напряженный рынок труда. Из-за рисков безопасности Украина потеряла часть рабочей силы, хотя и до 2022 года мы имели дефицит квалифицированных работников. Из-за постоянных обстрелов вынужденная миграция продолжается. Совокупность этих факторов подпитывала инфляционную динамику.
К концу 2024 года инфляционные риски выросли, и мы отреагировали на это переходом к циклу повышения учетной ставки, который длился до марта этого года. В апреле дополнительно изменили операционный дизайн процентной политики. Результат есть. Ставки по гривневым инструментам выросли, увеличился спрос на них, тогда как спрос на валюту снизился. Инфляционные ожидания под контролем. Базовая инфляция – на траектории устойчивого снижения.
Есть ли у нас в арсенале инструменты, чтобы вернуть инфляцию к цели в 2026 году? Да, есть. К примеру, существенное повышение учетной ставки дало бы нам возможность это сделать. Но вопрос в цене. В экономике не бывает бесплатных обедов – ощутимое ужесточение политики подорвет экономическое восстановление. Также есть опция с укреплением обменного курса за счет интервенций. Однако это большее давление на международные резервы, которые нам надо сохранять, особенно учитывая риски в части международного финансирования.
Поэтому, сохраняя учетную ставку неизменной сейчас, мы пытаемся пройти по лезвию – с одной стороны, обеспечить устойчивое замедление инфляции к цели на горизонте политики, а с другой – поддержать восстановление экономики. Контролируемость инфляционных ожиданий позволяет нам это делать. Собственно, такая стратегия нашей политики четко определена ее Основными принципами.
– Рост курса евро повлиял на цены?
– Это один из важных элементов влияния. Но он, скорее, начал играть свою роль в 2025-м году, с усилением глобальной неопределенности на фоне тарифных войн. Именно после того произошли соответствующие изменения в паре доллар/евро, что сказалось на курсе гривны к евро. Сейчас они имеют свое влияние, мы его фиксируем (в частности в стоимости топлива), но в определенной степени это влияние еще отложено во времени.
Я думаю, что в течение следующих двух-трех кварталов мы увидим постепенный перенос на цены той девальвации гривны к евро, которая уже состоялась. Зато к доллару гривна остается устойчивой. Динамика курса гривны к доллару определяется рынком, как и предусмотрено управляемой гибкостью.
В тему - Украина не исключает отказ от доллара и переход на евро — Пышный
Поэтому, по нашему прогнозу, снижение учетной ставки начнется не ранее IV квартала 2025 года. Мы ищем очень сложный баланс и находимся в условиях дилеммы, когда должны обеспечить ценовую стабильность, сбалансированность и управляемость инфляционных ожиданий, устойчивость валютного рынка и поддержать экономическое восстановление.
Мы три с половиной года находимся в состоянии войны. Видим, как замедляется экономическое развитие и восстановление из-за войны, из-за сложного рынка труда, ограниченных урожаев. Поэтому мы должны обеспечивать максимальный импульс, за счет которого поддерживается экономическое восстановление, – и здесь важно кредитование. Оно растет 30% год к году в последние месяцы. Это темпы выше, чем были до "ковида".
– О кредитовании еще поговорим. Нацбанк в новом прогнозе указывает, что восстановление экономики в этом году будет медленнее, чем ожидалось. А на последующие годы ваш прогноз – рост 2-3%, в лучшем случае – 3-3,5%. Иными словами, даже при условии завершения войны и начала экономического восстановления, стремительного роста экономики Нацбанк не ожидает?
– Наш прогноз исходит из консервативных предположений. Составляющие экономического роста – это труд, капитал и производительность. Труд и капитал у нас страдают от войны. Производительность – то, что вытягивает экономический рост. Могут быть другие, более оптимистичные сценарии, но мы исходим из того, что ошибка в сторону большего оптимизма может быть хуже.
Война продолжается, а вместе с ней продолжаются риски, связанные с потерей людей, производственных мощностей и территорий. И мы в очередной раз почувствовали это в 2024-2025 годах, когда россияне перешли от уничтожения энерготранспортной системы к уничтожению энергогенерирующих мощностей.
Банковская система в прошлом году ответила на этот вызов. Был подписан меморандум об особых условиях восстановления и кредитования энергетических мощностей. С тех пор на льготных условиях профинансировано проектов на почти 1 ГВт мощностей и хранения. В основе этой истории – ощущение макрофинансовой стабильности и устойчивости, эффективности экономической политики Национального банка и правительства. Приведу несколько важных маркеров.
Гривна остается устойчивой. Валютный рынок функционирует, постепенно возвращается к нормальности, режим управляемой гибкости работает. Спрос и предложение определяют динамику и возвращают ощущение работы с риском. Стабильно более 50% операций на валютном рынке происходят без участия Национального банка. Курс все больше играет роль поглотителя шоков, а не их генератора.
В тему - Долларовый выбор: во что инвестирует глава Нацбака, когда речь идет о собственных средствах?
Вложения в облигации внутреннего государственного займа – очень важный экономический маркер. С начала года вложения населения в гривневые ОВГЗ выросли почти на 15 млрд грн – на 2 млрд грн больше, чем за весь прошлый год. Это ответ на вопрос, пользуется ли гривна доверием, и насколько важна привлекательность гривневых активов, которую Национальный банк обеспечивает.
Мы уже третий год живем без эмиссионного финансирования бюджетного дефицита. Внутренний долговой рынок дал 400 млрд гривневых привлечений в 2023 году, в 2024 году – 500 млрд. С начала этого года – уже почти 250 млрд. Это все деньги, которые идут на финансирование государственной потребности в дополнение к международной финансовой помощи и росту налоговых доходов в условиях устойчивого валютного рынка.
Обратите внимание на показатели банковской системы. С начала года имеем 10% прироста срочных гривневых депозитов от трех месяцев – это ресурс, который идет на финансирование, в первую очередь, экономики. Более 42% составили доходы от кредитования в структуре процентных доходов банков. Банки возвращаются к структуре своих доходов и балансов, которые существовали до полномасштабного вторжения.
Это все основа, без которой говорить о каком-либо экономическом восстановлении и экономическом росте было бы невозможно.
О внешних кредитах, программе МВФ и российских активах
– И это невозможно без внешней помощи. Какая сейчас ситуация с финансированием от доноров? Видите ли вы риски на текущий год?
– Мы рассчитываем, что в этом году удастся в полной мере покрыть потребность в международном финансировании. Национальный банк и правительство ожидают, что по итогам года получим примерно 54 млрд долларов внешнего финансирования.
– Из этой суммы еще должно поступить 30 млрд, в основном по программам ERA Loans и Ukraine Facility. Но следующий транш от ЕС точно будет меньше, пока он приостановлен, потому что Украина не выполнила ряд обязательств по реформам.
– Мы внимательно следим за сообщениями, которые звучат, и за динамикой этих переговоров. Но не видим пока оснований менять наши предположения, которые заложены в базовый сценарий прогноза.
– То есть эти 54 млрд долларов мы должны получить от партнеров до конца года?
– Мы будем работать на эту цель. Я вижу готовность всех политических стейкхолдеров обеспечить именно такой уровень финансирования. Мы понимаем, что в 2025 году нам нужно получить достаточный объем финансирования, чтобы, в том числе, сформировать определенный буфер валютной ликвидности на 2026 год. Другими словами, иметь переходный остаток.
На следующий год у нас 22 млрд долларов пока имеют подтвержденные источники. Но потребность – около 35 млрд. Это означает, что по остальной сумме нам еще необходимо пройти переговоры и закрепить их как на политическом, так и на операционном уровне.
В случае, если эта работа окажется недостаточно успешной, а потребности будут оставаться на том уровне, которые задекларированы, конечно, нам надо будет реагировать. Но я могу повторить еще раз – мы устойчивы в своем намерении избежать эмиссионного финансирования бюджетного дефицита.
– Премьер Юлия Свириденко ожидает новую программу с МВФ. У вас уже есть понимание рамок, в которых будут проходить переговоры? И когда надо выйти на договоренность по новой программе? Возможно, до конца года?
– Национальный банк приобщен к этим переговорам, мы находимся в середине этого процесса. И сейчас происходит формирование позиционной рамки и направлений новой программы, которая может прийти на замену той, что есть сейчас.
Текущая программа с МВФ завершается в 2027 году. Значительная ее часть сосредотачивалась на послевоенном восстановлении. К сожалению, действия россиян не свидетельствуют о желании завершить войну. Украина, ее гражданская инфраструктура и население все чаще и интенсивнее подвергаются обстрелам. Как следствие, формат действующей программы уже не до конца отвечает потребностям сегодняшнего дня. Поэтому мы уже начали размышлять над новой программой.
При этом нынешняя программа является успешной и для Украины, и для самого Международного валютного фонда. Восемь успешных пересмотров программы МВФ в условиях полномасштабной войны свидетельствуют о том, что мы провели замечательную работу. Интенсивность нашего взаимодействия с МВФ, наверное, рекордная – каждые три месяца новый пересмотр программы.
Я шучу, что свою семью вижу реже, чем коллег из МВФ и главу миссии Гэвина Грея. Но тесная постоянная коммуникация дает нам возможность говорить с ними достаточно искренне. Они до молекул понимают все процессы, которые происходят у нас.
– По состоянию на конец июля мы имеем проблему с Бюро экономической безопасности. Назначение через конкурс директора БЭБ было условием получения нового транша от МВФ. Это условие не выполнено. Параллельно возник скандал с независимостью НАБУ и САП. Насколько в частности история с БЭБ может повлиять на следующий пересмотр?
– Мы внимательно следим за тем, как развиваются события. Все, что вы сказали, выходит за пределы мандата Нацбанка. Но мы никоим образом не преуменьшаем значимость этих событий и следим за ситуацией, ведь антикоррупционные вопросы являются, в том числе, частью нашего сотрудничества с международными партнерами.
Из последних заявлений могу сказать, что есть основания полагать, что в ближайшее время, даже на днях, будет принято оптимальное и необходимое решение, которое снимет напряжение и сформирует хорошую основу для начала разговора о новой программе с МВФ (Рада приняла закон о восстановлении независимости НАБУ и САП в четверг, 31 июля, а 6 августа правительство назначило директора БЭБ, - ред.)
Сейчас нет оснований, чтобы мы пересматривали наши базовые предположения в сценариях по МВФ. Но да, мы должны работать на то, чтобы все без исключения обязательства, которые берет на себя Украина в рамках договоренностей с Европейским Союзом и с МВФ, выполнялись.
Когда мы устойчивы в реализации обязательств по структурным реформам, это дает нам основания говорить партнерам на равных, чтобы они выполняли свои заверения по покрытию нашей потребности. В программе с МВФ четко определена потребность по двум сценариям: по базовому, который предусматривает, что война будет продолжаться определенный период времени с соответствующей интенсивностью, и по негативному. По базовому сценарию потребность составляет 153 млрд долларов, по негативному – 165 млрд долларов в течение четырехлетнего периода программы.
– Вы же не только опытный банкир, но и опытный политик. По вашему мнению, скандал с антикоррупционными органами будет иметь последствия для Украины со стороны наших международных партнеров? Возможно, эти вопросы теперь будут более акцентно прописаны в новой программе? Или более тщательно за этим партнеры будут следить?
– Независимо от того, какой у меня политический бэкграунд, я сейчас являюсь главой Национального банка Украины и должен действовать и коммуницировать исключительно в рамках того мандата, который есть. По этому поводу, мне кажется, мы дали очень четкий комментарий. Единственное, что могу сказать точно – над новой программой с Фондом всей украинской команде придется поработать очень и очень ответственно.
– Чтобы закрыть тему с МВФ. Украина продлила контракт своего представителя в фонде Владислава Рашкована? Он остается вице-президентом от Украины?
– У меня нет оснований утверждать об ином. Владислав выполняет хорошую работу, у нас хорошее взаимодействие. Он пользуется авторитетом, понимает суть тех процессов, которые происходят. Благодаря Владу имеем более тесную коммуникацию с Фондом – как в части передачи информации, так и ее получения.
– Один из внешних источников финансирования – это программа от G7 по процентам по замороженным российским активам – ERA Loans. Если шире посмотреть на эту историю, какие реальные механизмы и сроки вы видите для передачи Украине именно замороженных активов?
– Украина в течение трех с половиной лет войны часто проходит этапы от "это ни при каких условиях невозможно" до "давайте мы об этом подумаем" и "ладно, давайте сделаем как можно быстрее". В вопросе доступа к самому телу обездвиженных активов у меня складывается впечатление, что мы проходим это снова.
Сейчас мы слышим от высшего руководства Европейской комиссии, даже от некоторых центробанкиров – а мы такими вещами не шутим, – и от некоторых коллег из стран Балтии о том, что обездвиженные активы должны постепенно рассматриваться как соответствующий источник финансирования Украины. Эти заявления звучат, в частности, от Валдиса Домбровскиса и Каи Каллас. Эта дискуссия так или иначе продолжается. Я более чем убежден, что обездвиженные активы постепенно станут подходящим источником для Украины.
Есть дискуссия вокруг возможных рисков такого политического решения, в частности, что передача этих активов Украине может подорвать глобальную роль евро как резервной валюты. Наше же видение другое – евро никоим образом ничего не угрожает, эти активы уже обездвижены (эту тему мы подробно раскрыли в апрельском Инфляционном отчете). А Российская Федерация давно агрессивно действует по отношению к европейскому бизнесу и его активам на территории РФ, занимаясь национализацией и экспроприацией.
О резервах НБУ и поддержке курса гривны
– Нацбанк имеет сейчас рекордные золотовалютные резервы, которые идут, в частности, для поддержки валютного курса. В дискуссиях с тем же МВФ не возникает вопросов относительно подхода, когда западные кредиты идут на удержание курса?
– Рекордный уровень резервов свидетельствует о том, что меры, которые принимает Нацбанк и управляемая гибкость обменного курса, работают. Мы не истощаем наши резервы, не подрываем устойчивость валютного рынка, не разбалансируем курсовые, а вместе с ними инфляционные ожидания.
Мы прогнозировали перелом инфляционного тренда в июне после пика в мае. Мы достигли результата. И понимаем, что II полугодие позволит нам говорить о снижении инфляции. Теперь нам нужно закрепить этот тренд. И здесь политика интервенций вместе с операционным дизайном, учетной ставкой, валютными ограничениями является комплексом инструментов, которые находятся в арсенале монетарной политики НБУ, чтобы быть эффективным.
Когда мы говорим, что резервы НБУ идут на поддержку валютного рынка, то следует учитывать, что часть наших валютных интервенций – это лишь техническое перетекание на рынок валюты, полученной от международной помощи, в процессе ее расходования правительством на внутренние цели.
Почему так происходит? Потому что полученную от партнеров валюту правительство напрямую обменивает в НБУ на национальную валюту (в обход рынка). Зато гривна, которая попадает в экономику через финансирование расходов бюджета, на валютный рынок попадает. Когда расходы правительства растут, увеличивается и продажа валюты НБУ, потому что мы должны эту ситуацию балансировать.
Если бы НБУ этого не делал, мы бы имели значительно худшую ситуацию со всеми макроэкономическими показателями, включая курс, которая при этом была бы необоснованной. Зато резервы были бы значительно больше, что, кстати, как раз и могло бы вызвать вопросы не только у украинцев, но и у партнеров.
– У кого-то внутри страны может сложиться впечатление, что рекордные резервы – это как бы подушка безопасности. Но ведь это может быть иллюзией, потому что мы не знаем, что нас ждет в 2026 году.
– Да, международные резервы выполняют защитную функцию. Это резервный буфер на случай кризисов. И этот буфер должен быть соразмерным с теми рисками, которые мы сейчас имеем.
Но я предлагаю посмотреть на этот вопрос несколько шире. Приведу несколько примеров. Экспортная выручка за 2024 год выросла на 20%, хотя по некоторым показателям физические объемы экспорта снизились. В 2025 году мы фиксируем ту же тенденцию. Это говорит о том, что экономические агенты воспринимают валютно-курсовую политику и режимы функционирования рынка как справедливые, а валютный курс – как соответствующий ориентир, который не дестимулирует.
Это очень важный баланс, который построен на ожиданиях экономических агентов, формирующих потоки экспортной выручки. Плюс это свидетельствует о том, что валютная либерализация происходит по прозрачной логике, которую НБУ откоммуницировал еще в июле 2023 года. Тогда мы опубликовали Стратегию смягчения валютных ограничений, перехода к большей гибкости обменного курса и возвращения к инфляционному таргетированию. Валютная либерализация – это шаги в направлении постепенного восстановления свободного движения капитала и рыночных принципов функционирования.
Я на каждой встрече с бизнесом призываю – читайте эти документы. Посмотрите, как мы движемся. Не календарные даты определяют наше движение, мы создаем системные предпосылки для того, чтобы как можно больше, быстрее, в безопасный и, главное, эффективный способ для восстановления экономики либерализовать движение капитала.
Достаточные международные резервы – это одна из необходимых предпосылок быть эффективным в том, чтобы украинская экономика, пораженная войной, возвращалась к нормальности. Потому что нормальность является тем, что генерирует развитие. Мы не счастливы от наличия тех ограничений, которые мы вынуждены были ввести. Мы понимаем, что это экстраординарные меры. Поэтому мы очень заинтересованы в том, чтобы рыночные механизмы возвращались, чтобы бизнес чувствовал все больше кислорода и имел больше пространства и возможностей.
Я бы не говорил, что исключительно за счет макрофинансовой помощи мы поддерживаем макрофинансовую стабильность. Резервы и впечатляющая внутренняя способность во время полномасштабной войны, которую формирует синергия усилий государства и бизнеса, в частности благодаря его невероятной адаптивности, дают нам возможность не терять время, а развивать системное взаимодействие, понимая, что рано или поздно мы должны воспользоваться другими источниками, которые построены на восстановлении и на развитии, к которому мы стремимся.
Здесь стоит сказать и о евроинтеграции, над которой мы работаем. На начало войны уровень эквивалентности банковского сектора Украины к европейским регуляциям был ниже 50%. А сейчас – 77%. С подписанием закона о факторинге, я думаю, уже все 80%. Наша цель – до конца 2027 года обеспечить полную эквивалентность.
– Может, нам уже пора отвязывать курс гривны от доллара и к евро переходить?
– Этому вопросу уделяется слишком много внимания. Он на самом деле имеет, я бы сказал, даже несколько заполитизированное значение. Мы сделаем то, что потребует структура украинской экономики, ее устойчивое развитие, поддержка лучших для нее направлений развития и система управления рисками.
И если это нужно будет делать, мы это решение примем, и вы даже не почувствуете этого. У нас нет курсовой привязки, она была до октября 2023 года. Поэтому, по сути, вопрос только в курсообразующей валюте. Если проще, то к какой валюте рассчитывается официальный курс гривны изначально и к какой валюте могут сглаживать курсовые колебания интервенции НБУ. Все это больше технические вещи. Поэтому и решение мы должны будем принимать на уровне нашей внутренней в Национальном банке операционной модели после глубокого анализа. Оно не быстрое, оно не произойдет завтра или послезавтра. Но мы каждый день смотрим и анализируем.
Если бы мы не были стрессоустойчивыми и постоянно действовали под влиянием заголовков, то, я думаю, наделали бы много глупостей. Мы достаточно гибкие там, где нужно. Но при принятии решений мы глубоко погружаемся в анализ ситуации, анализируем разные сценарии развития и выбираем наилучший с точки зрения баланса рисков.
– Нацбанк беспокоила ситуация на валютном рынке, когда курс евро вырос, кажется, больше всего с октября 2021 года по отношению к гривне? Как это было воспринято?
– На самом деле достаточно спокойно. Мы понимаем, анализируем, видим эту ситуацию. Рынок отреагировал на изменение курсового соотношения в паре доллар/евро.
Здесь стоит понимать, что НБУ на постоянной основе оценивает влияние курсовой динамики на достижение ценовой стабильности. Мы делаем это комплексно. То есть не только принимаем во внимание эффекты от изменения курса гривны к доллару США, но и от того, как меняется средневзвешенный курс гривны относительно корзины валют стран – наших основных торговых партнеров.
Не углубляясь в технические детали, отмечу, что мы регулярно анализируем ключевые показатели и оцениваем, есть ли необходимость что-то калибровать в нашей монетарной политике для приведения инфляции к цели 5%.
О кредитах, ставках по депозитам и ОВГЗ
– Советовал бы глава Нацбанка украинцам держать сбережения в гривне? Или как-то диверсифицировать портфель? Часть в гривне, часть в евро, часть в долларе?
– Национальный банк и глава Национального банка не дают инвестиционных советов и не публикуют прогнозы по курсу. Мы сознательно работаем на то, чтобы привлекательность гривневых активов была обеспечена. Чтобы рынок внутреннего долга был функциональным, чтобы ставки по срочным гривневым депозитам и по облигациям внутреннего государственного в гривне защищали от инфляции. Конечно, даже национальные банки, управляя своими международными резервами, руководствуются одним из принципов – диверсификация.
– Учитывая, что сейчас у населения упал спрос на валюту, вы считаете, украинцы стали больше доверять гривне?
– Давайте посчитаем. Инфляционные ожидания домохозяйств (на следующие 12 месяцев) – на уровне примерно 10-11%. По нашему прогнозу на горизонте 12 месяцев инфляция снизится до 6,7%. Срочные депозиты сроком от трех месяцев в гривне – средняя ставка 13,7%, это около 10,5% после вычета всех налогов. Ставка по гривневым облигациям внутренней государственной позиции со сроком год – 16,7% (доходы от них не облагаются налогом).
То есть ставки по депозитам близки к ожиданиям и значительно выше инфляционного прогноза, а по ОВГЗ – ощутимо превышают оба показателя. И прирост вложений населения в гривневые ОВГЗ, которые я озвучил выше, лучше всего это демонстрируют.
Устойчивость валютного рынка обеспечена. Гибкость есть, но, как я уже сказал, она не является искусственной. Эта гибкость формируется под влиянием изменений в балансе спроса и предложения валюты. Национальный банк сглаживает опасные курсовые колебания.
Надо брать всю совокупность факторов, определяя структуру собственного инвестиционного портфеля. А какой он будет, в НБУ рекомендаций не дают. Могу порекомендовать – изучайте, интересуйтесь, слушайте, доверяйте проверенным экспертам и Национальному банку.
– Вы говорили о достаточно стремительном восстановлении кредитования – год к году портфель банков растет на 30%. За счет чего? Это влияние государственных программ?
– Когда мы говорим о том, почему восстанавливается кредитование, мы должны помнить, что нам удалось обеспечить макрофинансовую стабильность. В условиях турбулентности аппетит к риску кредитования не появляется, а наоборот утихает. В условиях турбулентности нет широкого объема кредитных заявок от платежеспособных клиентов, все они переходят в режим защиты.
На 30% растет чистый кредитный портфель бизнеса год к году, а темпы роста инвестиционных кредитов сроком от 1 до 3 лет даже выше общих. И это, кстати, происходит даже несмотря на то, что Национальный банк с декабря 2024 года по март 2025 года повышал учетную ставку. Это не имело тормозящего влияния на темпы кредитования. А еще мы смотрим на качество этого прироста. Сама ставка кредитования на сегодняшний день является лучшей за период полномасштабного вторжения и ниже, она соответствует ставкам, которые были до "ковида".
Это означает, что банковская система на сегодняшний день, за счет того, что она прибыльная, капитализированная, имеет достаточный уровень ликвидности, начала наращивать конкуренцию. И это означает, что платежеспособный заемщик и хорошая заявка получают сегодня возможность провести даже небольшой условный тендер между банками с точки зрения того, какую кредитную ставку ему могут предложить.
– В кредитовании роль государства пока доминирующая сейчас?
– Мы наблюдаем, что удельный вес государственных программ постепенно снижается – с 40% уже до 30%. Сейчас происходит наращивание рыночного кредитования. А это значит, что государственные программы можно использовать для стимулирования именно того, что является крайне необходимым – поддержки экономического развития, например, территории устойчивости. Там, где действительно нужно, там, где высокие риски. Там государство должно развернуть субсидированное кредитование и дать необходимое, потому что это вопрос, в том числе, восстановления территорий. А те, кто могут воспользоваться рыночным предложением, пусть его получают.
Кое-где были ситуации, когда рыночные ставки были ниже, чем ставки по программе, которую предлагает правительство как субсидированную поддержку. Нам сейчас удалось найти соответствующее взаимопонимание с Министерством экономики, и мы в дальнейшем будем работать над тем, чтобы рыночное кредитование замещало максимально кредитную потребность, а субсидированные кредиты работали только там, где это необходимо для поддержки приоритетных отраслей экономики, территорий устойчивости, которые максимально касаются линии фронта, или социальных слоев и военнослужащих. Это касается в том числе и ипотеки.
– А какова роль государственных банков?
– Государственные банки демонстрируют хорошую эффективность. Они уплатили в государственный бюджет 36 млрд гривен дивидендов, а также достаточно высокие налоги. Мы видим, как госбанки, которые занимают сейчас более 60% рынка по средствам населения и около 55% по активам, наконец активно уделяют внимание военно-промышленному комплексу. Активно участвуют в восстановлении энергетики, кредитуют агропромышленный комплекс. Практически по всей системе приоритетов они на сегодня работают. А главное – делают это под наблюдением независимых наблюдательных советов. Но пространство для улучшения всегда есть.
– Государство должно сократить свою долю в банковском секторе?
– Это было и остается важной задачей. Потому что та доля, которой сегодня владеет государство, является ситуативной и прирост был вынужденным из-за национализации Sense Bank. Сейчас Укргазбанк и Sense Bank первые в очереди на начало процесса приватизации.
Соответствующий закон в октябре прошлого года подписал президент.
Это означает, что у правительства как собственника государственных банков есть расширенное поле опций для соответствующего моделирования приватизационного процесса. Я не знаю, завершило ли оно выбор независимого международного консультанта, который будет сопровождать эту приватизацию. Но это точно в ближайшее время должно было бы произойти.
Далее, я думаю, сам дизайн приватизации и разгосударствления государственного банковского сектора должен быть также публичным и прозрачным. Я очень рассчитываю на то, что мы наконец обновим стратегию развития государственного банковского сектора, где будет ответ на тот вопрос, который вы задали, а каким будет банковский сектор, при каких условиях и при каком сценарии, какая целевая модель.
– Это Минфин должен дать ответ?
– Да, и правительство. Также можно говорить о частичной приватизации Ощадбанка – по этому поводу до полномасштабного вторжения была заинтересованность со стороны ЕБРР. Если мы все же будем успешными в вопросе развития инвестиционной инфраструктуры, то можно поговорить и о других интересных моделях, ведь госбанки сегодня эффективны.
Кстати, еще один важный показатель устойчивости финансового сектора – устойчивое снижение размера неработающих активов – до 27%. Текущий показатель близок к историческому минимуму, зафиксированному по состоянию на 1 марта 2022 года – на начало полномасштабного вторжения. Но если вычесть проблемные активы, которые учитываются на балансе ПриватБанка и связаны с долгами бывших собственников, то этот показатель будет даже на уровне где-то примерно 17%.
Банковская система, кстати, единственная сфера, которая на сегодня лишена возможности выплачивать дивиденды и распределять капитал, и в то же время ужесточает требования к капитализации. Это в том числе связано с тем, что она должна быть максимально готовой принять на себя всю заявку, которую сформирует восстановление украинской экономики после достижения мира. Этот ресурс должен быть готовым выполнять функцию финансового посредника как можно лучше.
О банковских услугах без лицензий и криптоактивах
– Разрешилась ли ситуация с финтех-компанией Revolut, которая намеревалась выйти на украинский рынок?
– Любые финансовые или платежные услуги, которые предоставляются в пределах нашей зоны ответственности, должны пройти соответствующую авторизацию и процедуру лицензирования. Я отмечу, что компания Revolut абсолютно воспринимает позицию Национального банка в этом вопросе. Между нашими командами происходит соответствующий надзорный диалог. Я не буду вдаваться в детали его течения, но могу сказать, что работа продолжается, и я пока не вижу каких-то тревожных сигналов.
Давайте дадим нашим командам возможность должным образом отработать. Есть общее понимание того, что, работая в рамках мандата Национального банка, любой участник рынка должен пройти все необходимые лицензионные процедуры, получить лицензионные одобрения и соблюдать законодательство, в том числе и о защите прав потребителей.
– В начале года Нацбанк заявил, что компания Bit Capital, которая якобы кредитовала людей в криптовалюте, а оказалось, что это просто кредиты в гривне, действовала без надлежащей банковской лицензии. Много ли еще таких компаний, которые пытаются предоставлять финансовые услуги населению?
– Национальный банк признал услуги этого сервиса имеющими признаки финансовых и подлежащими лицензированию. И с учетом этого дал свою оценку. Это не единичный случай. Мы внимательно анализируем другие кейсы, которые фиксируем во время надзорной деятельности. Сейчас в обработке примерно десять компаний и сервисов. Национальный банк проводит углубленную проверку по каждому из этих кейсов, происходит определенный нашими регламентными процедурами и нормативно-правовыми актами процесс анализа и принятия решений.
Не могут предоставляться финансовые услуги без надлежащей авторизации и за пределами пруденциального мандата. Это незаконное действие, и Национальный банк будет предоставлять соответствующую оценку подобного рода кейсам. Мы нарабатываем эту компетенцию и формируем надлежащую практику.
– А что нам вообще с криптоактивами делать? Как их интегрировать в законодательное поле? Как вы это видите, и актуален ли этот вопрос?
– Здесь все одновременно и сложно, и просто. Формируя законодательное поле для реализации виртуальных активов, учитывая европейскую интеграцию, мы должны двигаться в четком фарватере, который определен европейской директивой MICA и соответствующими Регламентами Европейского Союза. В то же время эта директива вступила в силу только в январе 2025 года и она дает довольно широкое поле для дискреции и национального регулирования.
Надо исходить из нескольких параметров. Первое – способность регуляторов. Очень важно, чтобы в момент, когда будет урегулирован статус виртуальных активов, регуляторы были способны реализовать те полномочия, которые им будут предоставлены. Для этого важно будет создать достаточное пространство и, возможно, определенный переходный период.
Вопрос налогообложения виртуальных активов я сейчас не комментирую. Это за пределами мандата Национального банка.
Нам важно, чтобы были четко соблюдены наши "красные линии". Виртуальные активы не могут быть платежным средством, не могут подрывать никоим образом эффективность наших монетарных инструментов. Никакого трансфера монетарных полномочий и подрыва возможностей Национального банка, учитывая легализацию виртуальных активов, не должно происходить.
Вторым важным аспектом является то, чтобы виртуальные активы не стали инструментом для обхода наших ограничений, введенных в период военного положения с целью сбалансирования денежно-кредитного рынка и обеспечения достаточного уровня золотовалютных резервов.
Важно предоставить регуляторам достаточный высокий уровень полномочий для соответствующего реагирования и применения мер воздействия за нарушение прав потребителей на рынке виртуальных активов. Иметь достаточный уровень компетенции для регулирования и необходимые технические решения для надзора за участниками рынка с виртуальными активами.
Легализация виртуальных активов не должна также подорвать нашу эффективность в вопросе обеспечения финансового мониторинга, в законодательство в этой сфере должны быть имплементированы нормы международных стандартов FATF и соответствующих европейских регуляций. Она не должна подпитывать теневой сектор.
Наоборот, это было бы идеальным, по моему мнению, решением, если легализация виртуальных активов позволит детенизировать рынок, что также положительно повлияет на оценку нашего финансового сектора со стороны западных партнеров. А это значит, что, возможно, нам нужно провести более широкую дискуссию – что именно будет побуждать вывести из тени те виртуальные активы, которые уже сегодня есть и которыми владеют.
Должен быть достаточный уровень доверия к той политике и регуляторным решениям, которые будут принимать парламенты, которые потом будут реализовывать регуляторы всех сфер.
– У нас даже народные депутаты декларируют среди своих активов и биткоины, и остальные криптовалюты.
– А сколько, кроме депутатов, на самом деле не декларируют? Этот ресурс надо вернуть в экономический оборот, но легализация не должна подорвать способность Национального банка быть эффективным в реализации мандата по ценовой стабильности. Поэтому, мы говорим, что "красной линией" для нас будет следующее – только гривна является законным платежным средством на территории Украины.
– А проект "е-гривна" будет реализован?
– Это совершенно разные вещи. Это цифровая форма безналичной гривны (англ. - СBDC), эмитентом которой является Национальный банк. Мы уже имеем понимание потенциальной модели архитектуры е-гривны. Сейчас осуществляем подготовку к пилотному проекту, завершаем поиск технологического партнера.
Мы хотим, чтобы этот пилот дал нам максимум информации для принятия решения о широкомасштабном выпуске. Параллельно мы очень внимательно смотрим на то, как развивается процесс по CBDC в других центральных банках, особое внимание уделяем развитию проекта "Цифровой евро", учитывая евроинтеграционный курс Украины. Наша команда взаимодействует с Европейским центральным банком, с Bundesbank, Банком Бельгии, Банком Франции и Банком Сингапура.
Но говорить о том, что решение по выпуску е-гривны вот-вот состоится, рано. Сначала будет пилот, мы к этому пилоту сейчас готовимся.
О замене копеек на шаги
– Не могу не спросить, что с заменой копеек на шаги? Насколько я понимаю, сейчас слово за Верховной Радой. Вы ожидаете принятия соответствующего законодательства? Есть ли какие-то другие препятствия?
– Решение зависит от парламента и от политической воли. Я был и остаюсь убежденным в том, что мы обязаны это сделать – вернуть удельное украинское историческое название разменной монете. Она у нас есть, и это не копейка. Копейка – это кусок москвы, который у нас остается в кармане, на наших ценниках, а главное, – в голове.
Для меня это вопрос декоммунизации, деколонизации, это возвращение к своим истокам, к собственным историческим ценностям. Чем больше я этим занимаюсь и об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что у нас есть основание говорить, что денежная реформа 1996 года окончательно не завершена. Потому что эта кучка мусора, которую оставила здесь москва, объединяет нас с ней, минском и тирасполем. Потому что больше нигде нет копейки, как разменной фракции национальной валюты. Они оставили ее здесь сознательно.
Даже несмотря на то, что мы рассматриваем возможность постепенного изъятия из обращения разменной монеты номиналом 10 копеек, но какое-то время, в течение следующих нескольких лет, монета номиналом 50 копеек еще будет оставаться в обращении, потому что на нее есть спрос со стороны торговли. Это означает, что мы должны будем поддерживать и дочеканивать какую-то часть этих монет.
Когда мне говорят о том, что их нет в обращении, я говорю, извините, есть. Всего почти 1 млрд 400 млн монет номиналом 50 копеек находятся в обращении. Каждый год мы должны дочеканивать их для того, чтобы поддерживать качество наличного обращения. И мы должны ввиду того, что нет решения Верховной Рады, дочеканивать снова в этом году 20 млн монет номиналом 50 копеек.
Но еще раз подчеркну – это решение не зависит от количества монет в обращении, их формы или материала. Оно прежде всего об отходе от российских финансовых традиций и возвращении к исконно украинским терминам. Это шаг к окончательному украинскому языковому присутствию везде, где обращаются деньги. Реальная и действенная языковая деколонизация в финансовой сфере.
– Почему Рада медлит?
– На самом деле, трудно понять это. В Национальном банке команда очень тяжело воспринимает эту паузу. Надо поставить в этом вопросе точку и завершить денежную реформу. Сделать нашу денежную единицу абсолютно суверенной, независимой и никоим образом не родственной даже в малейших своих проявлениях с государством-агрессором. Я очень надеюсь, что рано или поздно это решение так или иначе произойдет. Мы будем работать и в дальнейшем на то, чтобы убеждать и адвокатировать.
Подчеркну, никаких дополнительных расходов из государственного бюджета подобная замена и переход с пророссийского названия "копейка" на удельное украинское название "шаг" не требует. Никакого одномоментного изъятия копеек из обращения это не потребует. Просто в какой-то момент будут ходить одновременно два вида разменной монеты – 50 копеек и 50 шагов.
– Как вам объясняют коллеги из Верховной Рады, почему они медлят?
– Видимо, сейчас стоит сделать скидку на период отпусков. Я надеюсь, что к следующей дате – 2 сентября 2026 года, когда мы будем праздновать 30-летие украинской гривны, мы сделаем ей такой подарок. И уберем окончательно этот московский след. Но очень надеюсь, что это произойдет еще в этом году.
О перестановках в НБУ и обновлении Совета Нацбанка
– Несколько уточнений по ситуации в самом Национальном банке. Планируются ли какие-то изменения в правлении, учитывая, что у Екатерины Рожковой закончился контракт? Будут ли у вас новые заместители, или госпожа Рожкова продолжит занимать эту должность?
– Есть короткий ответ - да, изменения в правлении планируются.
– Есть понимание по сроку? Это будет в ближайшее время?
– Можно и так сказать. Сейчас первый заместитель Екатерина Рожкова выполняет свои обязанности и находится в должности до момента, пока не будет назначен другой человек. Так выписан закон.
– А что касается Совета Национального банка. Когда он будет окончательно сформирован?
– Мы рассчитывали, что еще до апреля произойдет доукомплектование. Насколько я знаю, сейчас на уровне комитета Верховной Рады происходит конкурс для того, чтобы они заполнили свою квоту. Мне считается, что это вопрос ближайшего времени. У всех есть понимание, что Совет НБУ должен быть доукомплектован. Я соответствующие обращения направил и на уровень комитета, и на уровень президента Украины. Но и до сих пор в Совете НБУ есть кворум для принятия решений, а действующие регламенты позволяют обеспечить надлежащие рабочие процессы.
***
Этот сайт можно найти:
в сети X - https://x.com/PetrenkoIv91719
в Фейсбуке - https://www.facebook.com/profile.php?id=61571568875800
Комментариев нет:
Отправить комментарий